Смех шута-маргинала пронзает однообразную, скучную жизнь индустриального города, и эхо его заполняет серые гаражи, дворовые помойки, заброшенные дома, безлюдные переулки, городские окраины.
Мы всегда беремся за то, что с самого начала казалось провальным.
Копии — искусство, так как искусство — материал. Поясню: все искусство уже придумали. Остается использовать его как материал.
В двух действиях
А что в этом такого? Просто берешь и превращаешь:
пакет — в журнал, картон — в полотно, прогулку — в кино, встречу — в перформанс, стену дома — в стрит-арт. Опыт — в исследование, исследование — в жизнь, жизнь — в искусство.
А статью о художниках — в пьесу!
Перед тем как вы приступите к прочтению текста, настоятельно рекомендуем вам размяться. Помните: забитые наглухо мышцы мешают полнокровному восприятию искусства.
Действующие лица
Анна Черепанова (Аня Черепанова)
Виталий Черепанов (Виталик Черепанов)
Дуэт Черепановых (они же cool snake, «Бесконечный частный сектор», Cick in Dunt, «Юго-Запад», группа «Тагил», «ЖКП» и «Анти-ЖКП» в одном лице)
Арина Воробьева (медиум)
Образы и характеры
Уральский андеграунд
Образ панка-скомороха — важный архетип для Урала. Это воплощение местного художника — плотный сгусток пыльной атмосферы Екатеринбурга, непохожий на нее и в то же время пробужденный ей. В современном уральском искусстве панк-скоморох впервые находит выражение в 1990-е годы в лице старика Б. У. Кашкина. В начале 2010-х этот образ проявляется в Нижнем Тагиле.
Поводом для новой вспышки стала группа «Жизнь как перформанс», настоящим шедевром которой является дуэт Черепановых.
Тагильский смех
Смех шута-маргинала пронзает однообразную, скучную жизнь индустриального города, и эхо его заполняет серые гаражи, дворовые помойки, заброшенные дома, безлюдные переулки, городские окраины. Этот образ живет и притягивает близких по духу, обновляя творческую тусовку города.
Черепановы
Озорство стало предметом серьезных рассуждений, шалость погрузилась в глубины современных философских течений. Художественность обернулась чертой характера, наполняющей творческую индивидуальность. Жизнь смешалась с практикой искусства. Сначала действие, потом — слово, интерпретация.
Действие 1. Позиция
Дом в частном секторе. Мастерская
Явление I. Игра Ани
Я и Аня разговариваем. Она картиной, я — словом
Аня часто использует масло, баллончик, маркер и коллаж одновременно. Нередко краской из баллона она создает основу для композиции или расставляет акценты.
Я смотрю на странные забавные картинки. В них случайно запутанные линии, небрежные мазки, шершавые фигуры, разорванная композиция. А еще кусочки ткани, шерсти и иногда других картин. Смотришь и не понимаешь: а не шутки ли ради? И тут же перебиваешь себя грубым: «А даже если так?»
Холст, как и стена, — лишь плоскость. Плоскость замыкает пространство, не дает так просто, без знаний перспективы, войти внутрь картины или фрески. Но если эти правила не работают, что же тогда остается? Скользить по поверхности, подробно ощупывая рельеф, вникая в грубую ткань действительности. Неровную, лохматую, жидкую, бесформенную, хаотичную, живую…
Это даже прикольно: ты можешь нарисовать пейзаж, но подписаться тегом, как на стене своего дома. Такая необычная игра.
Явление II. Виталик копирует
Там же
Аня и я слушаем Виталика
— Настанет момент, когда мы начнем избавляться от всех своих практик.
(Виталий пишет житие художников Черепановых, искренне не претендуя на религиозность своих поисков.)
— Постмодернизм в чистом виде — переработка.
(Это вовсе не икона, но в основе произведения лежит тот же обряд.)
— Но что такое повторение постмодернизма?
— Не производить ничего нового.
— Само понятие гения неактуально сегодня. Гений создается всем окружением. Гений — общество.
(Повторяя много раз варианты развития событий собственной жизни, зачастую утопические, художник рисует «карту желаний» в иконописной манере, волей-неволей утверждая культ и силу китча.)
— Копии — искусство, так как искусство — материал. Поясню: все искусство уже придумали. Остается использовать его как материал.
(Прямо сейчас я копирую слова Виталика из интервью, потому что копировать — значит создавать.)
Действие 2. Провальное искусство
«Парк Вольный». Ведется запись
Я и дуэт Черепановых
— Мы осознали, что камеры в городе установили не для того, чтобы от них прятаться. Так появился «Театр под камерами».
(Шагаем.)
- Это не только игра в кости на искусство — это игра в организацию.
Провал «ЖКП» стал толчком для создания акциона «Кости». Вмешаться в правила арт-рынка — претенциозное решение, принятое после успеха первых акционов.
— Это шоу только потому, что оно делает завораживающим и легкомысленным продажу искусства.
В акционе выстраиваются отношения: зритель — игрок — коллекционер — ведущий. Роли не закрепляются. В любой момент можно стать кем угодно.
- Все началось с копирования.
Те же средства — отжившие бесполезные вещи. Надо очень постараться, чтобы не услышать. Не разглядеть. Не влюбиться.
Поначалу ЖЭК-арт раздражал Черепановых. Грязная ветошь, потрепанные игрушки, старая советская мебель, сломанные, ненужные, безжизненные предметы… Вся эта многолетняя тоска внушала отвращение, ассоциировалась со старушками, которые двулично обвиняют художников стрит-арта в порче общественного имущества и в то же время выставляют хлам в общем дворе. Началом проекта стало желание понять другого:
— Мы всегда беремся за то, что с самого начала казалось провальным.
«Парк Вольный» — «Музеон» повседневности, где заурядные вещи перестают быть бессмысленными, наполняются поэзией. Место, в котором сливаются все практики Черепановых.
Возможно, современный Эдем — это парк развлечений, но все, что тебе в нем светит, — забвение. В скромном «Райке» Черепановых хоть жить можно.
— Для нас искусство во всем. Это навязчивое состояние.
(Кажется, пришли.)
Занавес не предусмотрен