Хроника пандемии
Хроника пандемии: закрытые культурные институции
Во второй половине марта выставочные залы города закрылись на карантин. Аккаунты в соцсетях большинства учреждений молчали или работали по старому плану, пасуя новостным агентствам повестку пандемии и кризиса.
Культурные институции и раньше не скрывали своего пренебрежения к зрителю: отдельные встречи продвигались однообразно, а многосоставные события в аккаунтах и на сайтах описывались мутно, будто ясность в текстах под запретом. Прямое общение со зрителями стало невозможным после закрытия залов в марте, поэтому пришлось ограничить коммуникацию до опосредованной через интернет. Характер связи между организацией и аудиторией тогда же стал ощущаться без прикрас.
В публичных аккаунтах учреждений тревогами делились приглашенные спикеры, многозначительно произносившие слово «будущее». Другие звуки, выходившие из их уст, тоже были мало осмыслены. Умный вид и успокаивающие интонации, противопоставленные словесным упражнениям ораторов, превращали формат ток-шоу в продолжительный оксюморон. Онлайн-включения не собирали людей, заходившие поздороваться гостили недолго и выходили чаще, чем оставались. Трата времени на подобные разглагольствования оказалась слепой роскошью институций. В апреле реальная гуманитарная помощь уже измерялась количеством масок и больничных коек, а не числом вышедших в эфир экспертов.
К маю лента покрылась контентом низкого качества, который не имел отношения к культурному ландшафту города. Писать и читать о нем было не за чем: его придавили глобальные проблемы. Словосочетание «актуальная культурная повестка» потеряло смысл, потому что повестка ушла в тень, не ощущалась и отказывалась поддаваться силам маркетинговых отделов. Интересы целевых групп сместились с арт-практик к сохранению финансового положения, социальные и экономические потребности перевесили культурные. И только культурные учреждения продолжали самовлюбленный рассказ о том, как классно владеть фондами, коллекциями, архивами. Эта попытка с помощью бессмысленного контента сдержать новостной вал, идущий из реального мира, сообщает о слабой способности к рефлексии внутри сообщества.
Культурным институциям есть чему поучиться у маленьких кофеен, которые еще в марте стали продавать сертификаты наряду с доставкой на дом. Культурным институциям есть чему поучиться у локальных фешен-брендов, которые за время российского локдауна ненавязчиво и открыто рассказывали о себе и о каких-то приятных мелочах. Культурным институциям есть чему поучиться даже у своих сотрудников, которые со второй половины мая в социальных сетях стали проводить ревизию домашнего искусства и стали разговаривать о работе изнутри индустрии. Персональные кейсы задают планку институциям: быть открытыми перед зрителем, даже когда ваши залы закрыты. Когда в марте вы переобули свой персонал и отправили его домой, то вы забыли показать зрителю, как, во что и зачем вы переобуваетесь.
Внятная коммуникация культурных институций со зрителем — шаг против принятых правил. Честное признание в конце марта — «я — большая культурная институция, и я тоже боюсь, переживаю и остаюсь с вами на связи» — демонстрирует желание пережить сложное время вместе со зрителем, сохраняет интерес аудиторий лучше любого спешного открытия выставки и ярче среди всего потока похожих новостей. Эмоциональное, почти личное высказывание от культурной институции объединяет вокруг общей социальной проблемы и выносит за скобки неуместную отчужденность учреждений.
- Текст написан в ходе коммуникационного проекта Арт-платформа
- Для иллюстрации использовано изображение «Дверь в галерею», впервые опубликованное по данному адресу.